Это небольшое эссе в жанре письмо к одному из организаторов написал итальянский художник Альфредо Труттэро в преддверии конференции «Красота, которая спасает», организованной ассоциациией «Иль Бальо» (l’associazione «Il Baglio», Палермо) и содружество «Артос» (Москва) 11-14 сентября 2014 года в Монреале.
1. Путин — эмбарго — новое окно
На прошлой неделе я был потрясён тем фактом, что в порту Падуи создалась подавленная атмосфера: один поставщик овощей и фруктов на экспорт получил обратно свои грузовики с российской границы из-за эмбарго по распоряжению Путина как ответ на европейские санкции. Этот поставщик говорил, что были отменены и все последующие поставки с полей Апулеи и что это повергнет кризису сельское хозяйство в регионе.
Этот факт показался мне символичным как способ решать проблемы методом конфликта, «глаз за глаз, зуб за зуб», по отношению к по-другому мыслящему субъекту.
И тотчас же мне попалась на глаза «Почта Бальо», в которой говорилось о встрече в Монреале. Я тут же невольно сравнил: здесь с русскими не пытаются акцентировать различия, но пытаются пойти навстречу, не обостряют конфликт, но предлагают обмен опытом, который может привести к взаимному обогащению — именно от обмена опытом.
Итак, я ясно увидел эту симметрию: с одной стороны зло, которое расширяет свои границы в во времена кризиса и конфликта, с другой — возможность Добра, которое возникает от встречи. Поэтому наш опыт мне видится (уже как метод) грандиозной вещью. Пусть не смущает диспропорция: если эмбарго, кажется, побеждает (как всегда, зло кажется более сильным в непосредственной близости), в конечном итоге оно ничего не созидает и обречено на провал. Напротив, наша встреча — это семя, которое принесёт непредвиденные плоды, которые сейчас может видеть только Промысел Божий.
2. Прп. Сергий и св.Франциск: два видения бытия
Но как могут встретиться две реальности, настолько разные, как восточная русская и западная итальянская? Для встречи всегда нужно глубже рассмотреть обе натуры. Когда встречаешь кого-то даже в поезде или в зале ожидания, мы не знакомы, но рассказываем о себе, говоря о том, о сём. Теперь я думаю, что центры обоих культур могут быть резюмированы в фигурах великих святых, находившихся у истоков художественной мысли, которая привела к фундаментальным различиям в изобразительной продукции.
Прп. Сергий удаляется в созерцание Лавры и в своём монастыре сосредотачивается на смысле Писаний. Таким образом он приходит к пониманию, что реальность может быть преображена посредством христианского опыта, и мир, который был (и есть во многих случаях) злым и основанным на насилии, может быть преображён в свою очередь — если смотреть на него глазами Веры. Это ведёт его чувство к созерцанию реальности уже преображённой и созданной христианскими словами. Нет смысла, на самом деле, описывать бытиё злыми словами (т.е. слугами зла), которые ведут к катастрофам и насилию. Наоборот, нужно описывать бытиё уже преображённое посредством христианского опыта, раскрывающегося в Святой Литургии и окончательных словах Откровения.
Таким образом, также и в художественном изображении нет смысла останавливаться на эмпирической реальности, но нужно уметь повторять с участием образов, которые нам были переданы: нужно писать и не описывать. Так рождается икона.
Св. Франциск, наоборот, отказывается от всякой безопасности, его монастырь имеет как пространство улицы мира и как стены братьев, с которыми он разделяет нищету. В самом деле, после того, как ему открывается богатство Евангелия, ему ничего иного не остаётся, как познавать красоту и сладость христианского подвижничества. Но что это имеет последствием? Что всему можно противопоставить, руководствуясь непосредственно лишь единственным — Евангелием, Доброй Вестью, которая именно потому, что Добрая, искупает всё. Всё мироздание становится добрым. Но не только: как Христос делает трагедию Эшафота, Крест символом любви и искупления, так вещи более противоречивые, как нищета, болезнь, наконец, «сестра моя смерть» cтановятся поводом Хвалы Господу, дорогой, ведущей к Нему. Так даже камень может стать интересным, пейзаж наслаждается им в своей красоте, волк становится добрым. Следствие в изображении это интереса к описанию бытия, которое не преображено, но становится символом. Так, как художественное последствие в Италии преследует всё более объективное описание действительности. И поскольку действительность многообразна, искусство уже не повторение, но следствие того, что мы видим: нужно уметь описывать символы, которые мы видим в реальности. Рождается образ.
Эти два пути кажутся непримиримыми, именно поэтому они должны решить, сражаться ли, доводя до крайности разногласия, или встретиться.
И вот возможность, нам предоставленная.
3. Икона и Образ: два пути, которые следуют друг другу
Две позиции различны, но имеют интересное развитие. Исторический путь, пройденный двумя изобразительными культурами, кажется, проходит в противоположном друг другу направлении. Это можно видеть также в греческой православной иконографии. В самом деле, она ограничивается копированием в буквальной манере формы, переданные традицией, и если мы видим икону, сделанную вчера, она немногим отличается от иконы, написанной столетия назад. А в русской иконографии мы видим развитие, скажем так, «описательное» иконы, которая вбирает в себя знания западного искусства — вписывая их в иконографическое писание. Наоборот, в опыте западного изобразительного искусства описательная манера всё больше оставляет пространство абстракции, от действительности, ведя символ от изобразительного к абстрактному. Так, (подытоживая грубым образом) — как бы следуя многообразной действительности и ища в ней синтеза, художник итальянский или западный ищет абстрактный символ, в то время как русский иконописец, и повторяя писание иконографическое, хотел бы сделать его более конкретным, со вставками «описанного» бытия. Теперь это странное историческое чередование может стать поводом для размышления на встрече — такой, как наша. Пристальное наблюдение исторических примеров в хронологическом следовании может спровоцировать сюрпризы.
4. Два лёгких для одного дыхания
Одно только непреложно: обе изобразительные культуры имеют единую точку отсчёта — христианский опыт. Евангелие едино, и фигура Христа не может быть поделена надвое, как говорит св. Павел. Но особенно нужно обратить внимание на великую интуицию Иоанна Павла II, который говорил о «двух лёгких», которыми Европа должна научиться дышать. Даже его имя не просто так, — оно как резюме вдохновения к единству: Иоанн, Апостол последнего Евангелия и Апокалипсиса и Павел еврей, который открывается реальности мира, принимая католическую инстанцию христианского опыта. Конечно, можно дышать одним лёгким, но двумя лучше! Дышится больше, и шаг более уверен и решителен, дыхание выдерживает и более тяжёлые нагрузки. Я не думаю, что проблема в посредничестве или в беспорядке, но скорее в том, чтобы взглянуть на себя и понять, уразуметь взаимно красоту. Поэтому моя забота, если бы я там находился, не в том, чтобы создать что-либо новое или выдумать синтез между двумя манерами видения, но насладиться иной действительностью, заинтересоваться тем, что я вижу и задать множество вопросов для более глубокого размышления. Новизна сама выйдет наружу, когда сроки и оказии созреют. Мы никогда не должны забывать, что то, что нас поставило рядом, это Другой, и у Него нужно просить доведения до конца. В самом деле, лёгкие это мы, но дыхание — Другого, Духа.
5. Взгляд из Монреале
Как ты знаешь, я верю, что Сицилия — это особенное место. Эта земля в форме треугольника посреди моря, колыбель цивилизации, кажется, существует для создания условий для удивительных встреч. И это в течение веков развило в её жителях особенную мудрость во взгляде на вещи, глубокую и единственную в своём роде. Поэтому гениальность этой ЛабОРАтории думаю, полна обещания, и я искренне жду удивительных результатов. Это конкретизировалось ещё более точно в Монреале. Место на вершине горы, которое позволяет нам видеть вещи сверху, с точки зрения более близкой к Создателю. Но в то же время Гора Реальная, т.е. бедная как конкретная реальность и богатая величественностью Символа. Кажется почти, что само название описывает то, что вы призваны пережить: смесь западной прагматической реальности и преобразующей восточной чуткости. В этой работе мы не оставлены одни: над нами простирается Взгляд Вседержителя с закомары абсиды — под этим Взглядом все различия объяты одним Благословением — под этим Взглядом всё преображено, под этим Взглядом всё становится Символом возможности новой жизни, даже в противоречии.
6. Из Монреале: один Жест, новое Начало
Если бы я был там, под этим Взглядом, я предложил бы всем участникам остановиться в молитве, в тишине, глаза в глаза Вседержителя. Как минимум на минуту. Чтобы отдать себя этому Взгляду, оставить, чтобы Мир и Красота вошли бы в нас и преобразили бы нас в новые существа. И потом спеть, каждый из компонентов, гимн более дорогой Господу, который выражает Хвалу за этот великий Дар быть Сотрудниками Творения нашими бедными руками — обогащёнными только даром, нам предоставленным.
Перевод с итальянского
