Отличительным свойством Православной Традиции является литургическое празднование памяти Вселенских Соборов. Каждый из семи Соборов вспоминается в положенные литургическим календарем даты в течение года. Существуют и дни памяти одновременно нескольких Соборов. По сути, празднование Торжества Православия и является таким литургическим воспоминанием VII Вселенского Собора в Никее, который сформулировал догмат об иконопочитании. Воспоминанием, установленным на локальном Соборе в Константинополе в 843 году. На основании того, что VII Собор оказался последним, такое его воспоминание оказывается и памятью всех предшествовавших вех на пути догматического развития Православия. Со временем, Торжество Православия приобрело характер дня самоидентификации Восточного Православия, уникальное и исключительное празднование Церкви в честь себя самой.
Итак, Торжество Православия… Но что же такое Православие? Можно предложить несколько вариантов прочтения этого понятия. Из них два — основные, общеупотребительные и азбучные. Их можно встретить везде и всюду: в проповеди, катехизисе, учебнике по догматике и даже в любом лубочном Законе Божьем.
1.Православие есть правильное исповедание веры;
2. Православие это Хвала Богу, Славословие Ему надлежащим образом. Правильный способ славословия Богу.
Это второе, в общем-то вспомогательное и разъяснительное, определение в последнее время вытесняет первое. Оно особенно нравится западным слушателям, даже приводит их в восторг. Не вдаваясь в причину такого восприятия определения Православия как Хвалы, мне бы хотелось лишь отметить, что подчеркнутое внимание к эстетике — красивому, неповторимому, хвалебному и славному — является одним из архетипов постмодерного сознания.
Многолетний опыт академической работы, и, особенно, преподавания в западных, светских и церковных, академических контекстах, заставил меня задаться вопросом, как еще можно определить Православие? Как охарактеризовать? Как определить в нем ту его суть, что отделяет, нет не отделяет, но выделяет его из других “Православий”, “Ортодоксий”, Церквей и конфессий?
В своей книге про искусство перевода «Сказать почти то же самое» Умберто Эко предлагает провести ряд переводческих экспериментов. Что будет, если перевести текст с одного языка на другой, а затем перевести обратно? Узнаваем ли будет текст? Может ли он вернуться в первоначальное свое состояние?
Что будет, если для начала попытаться определить само понятие Православия? Этот вопрос, в силу многолетнего опыта преподавания «Введения в Православие» в светском и инославном академическом, и совершенно ином лингвистическом контексте (вспоминается Набоков, с его «проклятием необходимости работать на не родном языке»), всегда ставился для меня в первую очередь.
Лишь спустя годы академического усилия мне, наконец, удалось сформулировать – да, конечно, весьма спорное, но выходящее за рамки «или-или» — другое определение. Православие есть официальная вероучительная формула Империи.
Империи? Да, но при определенных условиях. Первое из которых: Империя должна быть одна… Убеждение в собственной имперскости означало для людей того времени полную уверенность, что библейское «с Нами Бог» следует воспринимать в буквальном смысле. Христианское оружие, христианское войско обречено побеждать. И вот, стремительно, подобно падающему камню, вся эта конструкция совмещенных убеждений обращается вспять.
***
В 1789 году произошла Французская Революция. Православное богословие до сих пор не осмыслило, что же тогда произошло во Франции. Был обрушен старый миропорядок, христианство и Церковь в Европе – а Европа была тогда абсолютным Властелином Мира – начала существовать в совершенно иных условиях. Вопреки отчаянным попыткам реставрации, мир более никогда не стал прежним.
В том же 1789 году, всего пять дней спустя после Революции, Серафим Саровский отмечал свое тридцатилетие. Два события и два мира. Глобальное изменившее мир и локальное, малое, незаметное. Параллелизм двух абсолютно не соприкасающихся реальностей. Своего рода мир и антимир. Две половины бытия, которые совершенно невозможно соединить и склеить.
Для нас и для Православия в целом всегда было легче всего поставить себя на, условной, стороне преподобного Серафима, остаться в мире Саровской Пустыни. Остаться вне реки времени, жить на той половине, где ничего не произошло. Но… И здесь мне вспоминается невероятная мысль Ольги Седаковой о том – здесь я парафразирую и переиначиваю – что Пушкин не представим в диалоге с Саровским Серафимом.
Мы по привычке, и, в общем-то, в согласии с Библией, называем себя «детьми Авраама» (ср.Рим.9,7). Однако, мы в той же, если не в большей, степени являемся детьми Жана Поля Сартра. Как некогда об этом написал Поль Азар: «Если вчера все думали, как Боссюэ, а сегодня как Вольтер, то это означает Революцию». Революция она потому и Революция, что никто не остается не затронутым ею.
Наполеон, между прочим, вел свои экспансионистские войны именно для того, чтобы распространить Идеалы Революции. Его фантасмагорические мессианские мечты закончились 1815 годом, когда на Венском Конгрессе европейскими абсолютизмами была сделана грандиозная попытка обратить Историю вспять. Восстановление границ Империй, Священный Союз для поддержания Прежнего, возвращение королей во Францию. И если провести параллель, то событие Торжества Православия было таким 1815 годом нашей Православной Традиции.
Ведь событие Торжества Православия, имевшее место на Соборе 843 года в Константинополе, с последующим литургическим торжеством 11 марта 843 года, также обязано своим происхождением Революции.
Такой Революцией стало появление Ислама. Вскоре после кончины Мухаммеда в 632 году, арабские армии вытеснили восточных римлян (византийцев) из Сирии (634-640), Египта (639-654) и Карфагена (698). В 717 арабский флот подошел к Константинополю. Символическим событием того времени стало начало строительства мечети Аль Акса в 698 году на месте разрушенного Иерусалимского Храма. Именно тогда мечта о Третьем Риме стала реальностью.
На сей раз это был еще не футуристический Третий Рим балканских государств, а, позднее, Великой Московии, но вполне конкретное убеждение в том, что если первый, языческий Рим пал, а второй, Христианский, предельно ослаблен, то время наступить Риму Третьему. Риму Мусульманскому.
По сути, появление Ислама стало окончанием святоотеческой эпохи. Ведь оно обрушило одну из основ самого патристического мировоззрения. Дело в том, что мировоззрение Святых Отцов строилось на непреложных координатах. У него были определенные характеристики. Помимо основных догматических убеждений, патристической эпохе были свойственны особенные элементы веры. Среди них, как бы парадоксально это ни звучало, особое исключительное место занимала вера в Прогресс. Основываясь на Библии, конечно же, в соответствующей интерпретации, Отцы были убеждены в том, что человечество и мир неминуемо движется к полной христианизации). Проповедь должна была вскоре дойти до концов земли, а христианство восторжествовать по всей Вселенной. Мир было обречен стать христианским. Прежние виды религиозности, иудейство, вопреки всем библейским контекстам приравненное к аберрациям, и язычество, должны были остаться лишь в виде дополнительного доказательства того, что победа христианства необратима. Безоговорочно и ясно История «шла» к такому своему завершению.
Взятие Рима готами в 410 году, и грандиозный опус магнум Августина, «О Граде Божьем», научил Запад мыслить иначе. Но Восток, со столицей в Константинополе, продолжал воспринимать историю в качестве грандиозной реализации собственной Монополии – Единственной Христианской Империи на пути овладения Миром. (По сути, это и была Антихристова идея об Удерживающем). Далеко не последним примером убежденности «византийцев» именно в таком раскладе исторического пасьянса видна в той легкомысленной самоуверенности, с которой Юстиниан (483-565) провел «реконкисту» римских территорий в Италии, Африке и Испании.
Торжеству Православия в Константинополе предшествовал поистине апокалиптический период. В эти полтора столетия, то есть примерно с 717 по 843 год, единая и единственная Империя с центром в Константинополе испытывала постоянные атаки со стороны Империи Ислама, территория которой в десять раз превышала территорию Византии, а ее бюджет был больше в пятнадцать раз.
За это время центры тяжести Исламской Империи успели сместиться, в 750 столица перешла в Багдад, и то, что современная экономическая терминология называет «логистикой» сыграло свою роль. Константинополю удалось устоять. Благодаря императорам-иконоборцам. Но теперь те, кто предпочел совместить «великие потрясения» и «Великую Империю» должны были уйти.
Пришедшая к власти в 842 года вдова императора-иконоборца Феофила Феодора – игра смыслов этих имен, производных от греческого Феос («Бог») поражает воображение – восстановила иконопочитание.
Пожалуй, в этот момент, впервые, Восток решился на утверждение чего-то эпохального в полном отрыве от Запада. Начатой в эпоху иконоборчества гениальным Львом Исаврянином (717-741) опыт «Суверенной Автократии» теперь облачился в новые, ортодоксальные одежды.
***
Торжество Православия может восприниматься по-разному. Благо, соответствующие исторические свидетельства, восходящие к этому событию, соборные постановления, литургические тексты праздника и патристические тексты не содержат никаких конкретных указаний на контексты возникновения этого празднования, а точнее, на все то, что исторически и политически конкретное — как например Ислам — что привело Церковь к иконоборческому кризису и его преодолению. Получается, что Торжество Православия может быть благодарением Богу за то, что мы просвещены светом Христовой Веры в Его Кафолической и Апостольской Церкви. Но может быть и поводом к самоутверждению собственной конфессиональной инаковости. По Сартру, “ад — это другие”! История нашей Церкви научила нас, что самоизоляция есть путь в никуда. А развитие православного богословия, изучение его истории показывает, что многое, порой даже самое важное, как, например, седмеричное число таинств, неповторимость крещения и канонических хиротоний, священство как полноценное суверенное пастырство, а никак не автоматическая дистрибуция таинств и служб, как это имело место в Византийской, Османской и даже Российской Империях, вошло в сокровищницу Православной Традиции именно путем заимствования из богословия католического.
День Торжества Православия в первое воскресенье Великого Поста, является глубоко символьной важной датой в церковном литургическом календаре. Одновременно, он подчеркивает своеобразие и неповторимость именно восточной Православной Традиции. В Римско-Католической Церкви такое празднование в честь собственной конфессиональной идентичности отсутствует, да и, само по себе, было бы немыслимым. Вероучение Церкви раскрывается и аккумулируется в Истории. И этот процесс не может остановиться. Именно в этой логике, Карл Ранер (1904-1984) говорил, что Халкидонский Догмат это только начало христологического размышления Церкви. В протестантизме празднуется День Реформации, 31 октября. Но в самом таком праздновании Дня Реформации есть горькая ирония. Ведь сам Мартин Лютер, с тезисами которого связана эта дата, вовсе не думал создавать отдельную Церковь или Конфессию. Кроме того, само право называться “Реформацией”, Римская Церковь отдала протестантам лишь после … Французской Революции. Так, типичный представитель Католической Реформы, богослов и епископ Корнелий Янсений (1585-1638), в своих трудах называл протестантов не иначе, как “псевдо-реформаторами”. По логике и всех тех многих представителей Западной Традиции, кто мыслил вместе с ним, начиная от Августина (354-430) и заканчивая Франческо Бергольо (*1936), признак подлинной Церкви в ее постоянной реформируемости. Церковь, которая не реформируется, не живет.
Кстати, празднование Торжества Православия в зарубежной диаспоре особенно значимо. Именно в этот день, единожды в годы, духовенство всех православных юрисдикций собирается вместе, для совершения совместной литургии, или молебна. Так, в Женеве десятилетиями существовала традиция не служить литургию в этот день у себя на приходах, но собираться всем вместе в греческом православном Соборе в Шамбези. До воссоединения Русской Церкви с Русской Зарубежной Церковью в 2007 последняя не принимала участия в этом общем торжестве. Ныне, соборная православная литургия продолжает проводиться в Шамбези, а русское православное духовенство служит… отдельно в храме РПЦЗ.
Иерей Августин Соколовски
