Вера в телесное вознесение Господа Иисуса является догматом Церкви, одной из непререкаемых основ вероучения. Символ Веры говорит о «Восшедшем на Небеса» Господе Иисусе, а евхаристическая молитва Церкви является Воспоминанием «спасительной заповеди, и всего, о нас бывшего, Креста, погребения, тридневного Воскресения, на Небеса Восхождения, одесную седения, второго и славного вновь Пришествия». Это означает, что Догмат Вознесения является ключевым вероучительным топосом, то есть истоком гравитации жизни, веры и практики Церкви, ничуть не меньшим и не менее важным, чем Воплощение, Воскресение и Второе Пришествие.
Ты, пойманный, связанный, битый,
И к Древу Прибитый,
Ты мертвый, и Ты погребенный,
Ты … вознесися Превыше Небес!
Августин Карфагенский, На Вознесение
В новозаветных текстах, автором которых Предание Церкви считает Евангелиста Луку, описательное повествование о Вознесении содержится в Евангелии и в Книге Деяний. В каждом из этих текстов у События Вознесения есть своя неповторимая логика.
Согласно Евангелию от Луки, Господь явился двум ученикам по дороге в Эммаус, и «был узнан ими в преломлении хлеба» (Лк. 24, 35). Вернувшись в Иерусалим, ученики «нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними» (33). «Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди их» (36). Господь удостоверил учеников в Своем Воскресении, образом, подобным тому, как это описано в других синоптических Евангелиях. Потом Он вывел их вон из города до Вифании и, подняв Свои руки, благословил их. И когда благословлял их, стал отдаляться от них и… возноситься на небо» (Лк. 24, 51-52).
Библеисты по-разному понимают смысл этого текста. Так, среди ученых существует вполне авторитетное мнение, что община, стоявшая у истоков Евангелия от Луки, объединила в тексте события Воскресения и Вознесения. То есть, Апостольская Церковь сознательно желала, чтобы Воскресение и Вознесение были для последующих читателей данного евангельского текста одним и тем же событием.
Согласно Деяниям Апостолов, «Господь явил Себя живым по страдании Своем со многими верными доказательствами, в продолжении сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божии» (Деян. 1, 3). На сороковой день, «Он собрал их» (4), повелел не отлучаться от Иерусалима и ожидать «Крещения Духом Святым» (5). «Сказав сие, Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их» (9).
Ключевым для рассказа о Вознесении в книге Апостольских Деяний является не только тот факт, что Господь вознесся на Небо именно в сороковой день, но и слова о Его предстоящем Пришествии. «Сей Иисус, вознесшийся от вас на Небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на Небо» (Деян. 11, 12). Община, стоявшая у истоков Книги Деяний, объединила Вознесение и Пришествие – не Возвращение, а именно Пришествие – в одно Единое Событие. Для общины было важно, чтобы Церковь не отделяла Парусию, то есть Второе Пришествие, от Вознесения, а значит, по аналогии с последним, понимала Второе Пришествие Господа Иисуса, как одну из составляющих Его Вознесения.
«И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг представил им два мужа в белой одежде. И сказали: Иисус… приидет таким же образом» (Деян. 1, 10-11). Пожалуй, для Апостольской общины, а, впоследствии и для Церкви Христовой не было более важных слов, чем это, сказанное «двумя мужами в белой одежде» обещание и заверение.
Важно понимать, что Вознесение, то есть, Восхождение Господа Иисуса на Небеса, было для Апостольского Круга абсолютно спонтанным, неожиданным, не поддающимся никакому предварительному расчету, суверенным Событием. Воскресший Иисус собрал общину и восшел на Небеса. Тот факт, что говорящие об одном и том же событии родственные новозаветные тексты, которые сама ранняя Церковь считала принадлежащими одному и тому же автору, Луке, допускают совершенно разную логику Вознесения, является важным тому подтверждением. Мы имеем дело с сознательно «взломанной хронологией».
Ведь Вознесение – не просто пункт, момент, точка, период и срок во времени и пространстве, но Животворящая Истина, определяющая собой полноценность бытия Церкви, как Тела Господа Иисуса.
Вознесение является окончательным и бесповоротным доказательством того, что Воскресение Иисуса — не возвращение в списки живущих на земле бывшего прежде мертвым человека – как это было в случае Лазаря и других воскрешенных Господом людей – но подлинное преодоление небытия и смерти. В свою очередь, Воскресение и Вознесение вместе являются «окончательным взаимопроникновением природы человека и природы Бога», где «прорываются границы биологического и создается новое пространство существования» . Именно поэтому, Церковь видит в Вознесении Господа Иисуса основание собственной неотмирности и принадлежности будущему веку здесь и сейчас. А в литургии Церкви, Парусия, то есть, Второе Пришествие Господа Иисуса, обозначается как уже совершившийся факт. Ибо оно уже подразумеваются Вознесением.
И еще. В эпоху христологических споров, которые сотрясали Церковь в V-VI веках, и в итоге привели к трагическому и бессмысленному распаду Восточного Православия на две равновеликие и противостоящие друг другу части — с центрами в Александрии и Константинополе — епископ и богослов Юлиан Галикарнасский (+518) предложил гениальное компромиссное решение. Согласно Юлиану, Господь Иисус был подлинным Богом и подлинным Человеком. Однако, по Вознесении, человечество Христово упразднилось, будучи всецело пронизано божеством. В противостоянии мнению Юлиана, обе враждовавшие половины восточного христианского мира, теологически объединились. Они отстояли истину о том, что у Бога… бьётся человеческое сердце.
Иерей Августин Соколовски
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Sermo 262.
2. Йозеф Ратцингер. Введение в Христианство. Москва, 2006, с. 259.
