Интересное размышление о происходящем в настоящее время в западном мире кризисе мы находим на странице великого философа современности Джорджо Агамбена на сайте издательства Quodlibet[1]. В кратком эссе, озаглавленном «Мысли о Чуме»[2] (Riflessioni sulla peste), и опубликованном 27 марта, Агамбен ставит ряд вопросов, и делится своими предположениями о том, что именно происходит в мире, какова скрытая тектоника происходящих перемен, чего можно ожидать и на что надеяться в будущем.
Размышление Агамбена относится к контекстам Западной Европы и Северной Америки, а потому не может быть прямо соотнесено с российским контекстом. Сам Агамбен предупреждает, что его рассуждение – не об эпидемии, как таковой, а о том, как общество проходит через испытание кризисом. Как западный мир переживает тот мир, в котором остается все меньше признаков мирного времени.
Агамбен обладает невероятной для современного философа эрудицией в сфере патристики и догматического знания и свободно работает с теологической тематикой. Герои философии Агамбена – Ницше, Ханна Арендт, Вальтер Беньямин. В трудах философа они мыслят вместе с Августином, Фомой Аквинским и Бенедиктом XVI. В эпоху, когда представители богословского сообщества предпочитают ограничивать свое размышление сферой представлений о гигиене — начав лишенную всякого теологического обоснования дискуссию о бактериологической проницаемости таинств — мысль Агамбена представляет собой подлинную попытку мыслящего верующего сознания вдуматься в суть происходящего.
Удивительным, с точки зрения Агамбена, представляется тот факт, что всеобщее закрытие церквей на Западе не только не натолкнулось на несогласие общества, но не вызвало никакого сколько-нибудь значимого недоумения. По мысли философа, это означает, что Церковь утратила способность удовлетворять потребность в религии (bisogno di religione). Церкви больше не нужны. Они и не были нужны. То же самое относится и к тому отчуждению, и добровольному отказу от проявлений общения, дружбы и даже любви, которым, в силу принятых мер, общество вынуждено подчиниться. Пришествие кризиса обнажило то фактическое состояние, в котором оно находилось уже давно. По мысли Агамбена, эти невероятные по своей жесткости условия нового существования уже присутствовали, просто не были явными. Чума послужила внезапным сигналом (un segno improvviso) к их обнаружению. Реальность сделалась таковой, каковой она уже была (apparissero per quello che erano). В этом, по мысли Агамбена, заключается тот единственный положительный урок, который можно вынести для себя из происходящего.
Одновременно, эта самая потребность в религиозном нисколько не улетучилась, но, наоборот, с потрясающей силой дает о себе знать в том дискурсе, который со все большей очевидностью звучит в средствах массовой информации. СМИ, особенно американские, все громче напоминают об апокалипсисе и конце света. Так, закрытый уже очень давно «эсхатологический киоск Церкви» растаскивается по частям светскими эпигонами объятых молчанием богословов. По мысли Агамбена, религиозная потребность общества разминулась с Церковью, и в потемках, на ощупь пытается отыскать новое место (cercasse a tastoni un altro luogo in cui consisere) для собственного «воипостазирования». Парадоксально, но оно находит его в том, что Агамбен именует «подлинной религией нашего времени» (la religione del nostro tempo), то есть, в … Науке.
Как и любая другая религия, Наука (la scienza) обрастает ересями и суевериями. Агамбен утверждает, что мы становимся свидетелями «возрождения» средневековых теологических диспутов в секулярном обличье. Еретики-маргиналы, впрочем, представленные известными учеными (pure rappresentata da scienziati prestigiosi), отрицают происходящую от чумы опасность, а находящиеся в большинстве строгие представители ортодоксального учения (discorso ortodosso dominante) об опасности заражения часто непримиримо спорят друг с другом о том, что же конкретно следует предпринять. Западные правители, подобно древним европейским монархам, по произволу менявшим религию своих подданных, на практике становятся единственными бенефициарами принятия (secondo i propri interessi) той или иной точки зрения.
Говоря о современном западном обществе, Агамбен строг в оценках. Оно, по слову философа, более не обладает никакими общими убеждениями и полностью утратило веру. Распад убеждения и веры (crollo di ogni convinzione e fede commune) означает, что люди верят лишь в подлежащее спасению любой ценой «голое биологическое существование» (nuda esistenza biologica che occorre a qualunque costo salvare). По словам Агамбена, из страха может произрасти лишь … «обнажающий меч чудовищный Левиафан» (il mostruoso Leviatano con la sua spada sguainata).
В итоге, Джорджо Агамбену не удается уйти без прогнозов. Если когда-то нам объявят о прекращении чумы, говорит философ, прибавляя – «если это вообще произойдет» (se lo sarà) – тот, кому удастся сохранить хоть какую-то способность к мышлению (un minimo di lucidità), просто не сможет вернуться к той жизни, что была прежде. И, это, по мысли философа, самая большая беда. Завершается эссе цитатой Вальтера Беньямина: «Надежда дается безнадежным».
иерей Августин Соколовски
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] https://www.quodlibet.it.
[2] https://www.quodlibet.it/giorgio-agamben-riflessioni-sulla-peste?fbclid=IwAR0r7mK9o_pBgLChAqcl4yatd0zWSWSFDGmrVxObJC_6jTHvAEXLn3hgHeY.
